Троянская империя на Днепре

Смахивает на то, что столетняя эпоха, которая была катастрофической для империй, остается позади. Прошлое столетие можно назвать эпохой упадка империй. В начале разрушались традиционные империи: Оттоманская, Австро-венгерская, Китайская. В средине — распались новые империи: Британская, Французская, Португальская, Японская. На наших глазах исчезла гигантская советская квазимперия. Каждое из этих событий неизменно воспринималась, как победа колоний, то есть сил, которые группировались на периферии империй. Антиимперские настроения крепнули везде в мире, а имперский опыт стал объектом повсеместной и сокрушительной критики. Вот и у нас: если хочешь кого-то напугать, лучшего пугала, чем империя, нечего и искать! Однако недавно мы стали свидетелями дива- дивного: с благословения британской метрополии одна из ее прежних колоний США завоевывает другую британскую колонию — Ирак. Вот таким причудливым способом происходит «возрождение духа империи». Такие себе роды новейшего имперства. Отныне, миру придется иметь дело не с супер— или сверхгосударством, а с империей в полном смысле этого слова. Сейчас тяжело сказать, насколько прочной окажется американская империя. Точно так же не берусь прогнозировать, способна ли имперская политики США сделать мир более безопасным и предсказуемым!

Сделает или нет, а мир стремительно возвращается к эпохе империй. И с этим ничего не поделаешь. Хоть в действительности, понятие империи стало чем-то вроде ругательства на устах деколонизированных националистов только в последние пятьдесят лет. Исторически же традиционное отношение к имперской идеологии во все времена было, ну, как к изменению времен года. Для Карфагенской царицы Дидоны империя не имела ни единого негативного содержания. Она означала торжество порядка над хаосом и анархией, олицетворяла прежде всего, динамическое государственное образование, которое противостояло остальному миру со всякими там сторонниками самозамкнутого эмиратизма, — миру, тем или иным способом структурированному и враждебному к Карфагену. При этом империя неизменно считалась воплощением более совершенной организации, чем ее окружения. Иначе и быть не могло. Все более слабое просто погибало.

Примем во внимание грандиозные экономические провалы стран третьего мира на протяжении последнего полустолетия. На неистовства и изуверства мелких феодалов, которые беснуются на имперских руинах, на войны и региональные конфликты в Азии и на Кавказе. Примем во внимание все это и признаем: новый порядок имеет высокие шансы оказаться более привлекательным, чем старый, причем даже в глазах населения тех территорий, которые колонизируются. А тот факт, что американцы никогда не понимали, что такое национализм в любых, а тем более в радикальных проявлениях! Начиная со времен, когда российская империя, решая проблему с польским восстанием 1863—1864 годов, получила безоговорочную поддержку от правительства Штатов, и заканчивая известным выступлением Дж.Буша- старшего в Верховной Раде, американцы всегда были на стороне имперского центра, цель и мотивы которого им казались понятнее и мотивированнее, чем соревнование пригнобленных колоний за национальную независимость. Если присмотреться пристальнее к двум безуспешным геополитическим имперским проектам — великогерманской  Mittel-europa и имперской панславянской конструкции, за которую в настоящее время так отчаянно хватаются россияне, как за спасательный круг с надписью «євразийство», то легко бросается в глаза их сходство. Оба они были еще в зародыше обреченны на гибель. Ведь в основе проэкта Mittel-europa было не стремление придать государственно-политическую форму экономическому господству Германии в Центральной и Юго-восточной Европе (это доминирование в 1914 году еще только намечалось), а попытка создать единственный экономический простор средствами военно-политическое экспансии, основой для которой служили представления о германской империи, как «Бастион европейской цивилизации» на пути «словянского варварства». С другой стороны, многовековое стремление царской России к доминированию на Балканах и овладению Босфором и Дарданеллами обусловливалось мифологемой «Москва — Третий Рим», представлением о России, как наследнице византийских имперских традиций. Последствия известны — втягивание германской и российской империй  в военный конфликт, что в конце концов уничтожил их обеих. Метафизическое проклятие Дидоны сыграло решающую роль в их гибели.

Формирование Европейского Союза, в основе которого лежал созданный в 50-ые годы прошлого столетия Европейское объединение угольщиков и стали, что впоследствии переросло в Европейское экономическое содружество, является примером тех геополитических моделей, которые служат непосредственным продолжением и логическим завершением определенных тенденций, которые получили развитие в предыдущую эпоху (или таким же обоснованным возражением этих тенденций). Здесь идея интеграции не предшествовала, а органически выплывала из осознания общих экономических, а таким образом и политических интересов западноевропейских стран. Впрочем где-то в конце 80-х, и особенно в 90-ые годы, когда инициатива по делу интеграции перешла к политическим силам (большей частью из левого лагеря), которые склонны к злоупотреблениям социальной инженерией, интеграционные процессы приобрели форсированный характер, в результате чего нынешний ЕС составляет неопределенный, лишенный собственной идентичности, но в то же время слишком забюрократизированный, склонный к надмерной централизации образования, будущее которого является абсолютно неопределенным, слишком после недавнего раскола между членами и кандидатами в члены ЕС по иракской проблеме. Впрочем, разговоры о превращении ЕС в полноценную европейскую «демократическую империю»в  последнее время, после военной операции в Ираке, становятся все громче. Не известно, правда, на-сколько посчастливилось европейцам лишиться проклятия Дидоны. Время покажет.

Пока «возрождается дух империи» и в Америке вызревает новая имперская структура на основе общих экономических интересов (единственного экономического пространства) в Европе, Украина получила уникальный исторический шанс реализовать ее национальную идею — Троянскую империю. Карфаген-на-Борисфене. В геополитическом плане перед Киевом всегда были три дороги, три геополитических сценария, которые отвечают не сколько возможному размеру территории или форме ее государственного строя, сколько разным обидам самоотождествления и самоощущения элиты, масштабам ее стратегического мышления, уровню развития ее духа. Свыше трех столетий мы плелись дорожкой «просвещенного малоросейства», то есть находились на правах провинции, периферийной части империи с центром в Москве или Петербурге. Это крайне ослабило нашу волю к самостоятельному развитию, уничтожило уникальный потенциал иманент-ного ощущения бытия, практически лишило эсхатологических претензий. Следовательно наступила очередь националистов-державников. Как следствие, имеем все те мультики под названием «нация-государство». Чем прозябать на правах провинции российской империи, уж лучше стать колонией Запада — такой вот нехитрый смысл нашего нынешнего мультфильма. Вот только, к сожалению, Запад не спешит нас колонизировать.

Мы сегодня очутились перед реальностью выбора третьего — имперского пути. Нужно брать свою судьбу в собственные руки. Хоть как это не страшно! После Ирака, когда окончательно утвердилась господствующая тенденция современного мира, которая предусматривает, что реальными субъектами политики являются не «нации-государства», а международными организациями, в том числе террористические. «Аль-каида», кажется, заткнула за пояс всех, включительно ООН! Стоит лишь сопоставить телевизионные обиды инопланетянина Кофи Аннана и Осами с Калашниковым в обнимку! В компании «демократической империи» ЕС и имперских образований наподобие США и Китая, -кишащего мусульманского мира у нас просто не осталось геополитического выбора. В условиях глобальной организации политических и макроэкономических систем, где «на-ция-государство» или совсем не является субъектом политического процесса, или является им в минимальной мерой, а ее суверенитет с точки зрения геополитики является вполне эфемерным и относительным, Киеву фактически остается лишь одна перспектива — стать мощным имперским центром для тех государств, которые чувствуют взаимное цивилизованное притяжение. Троянский империализм — это единственно возможный для нас, при нынешних условиях, образ самоотождествления и самоощущения, наша надежда и наша стратегия выживания. Нужно осмысливать имперские истоки троянского государства, тех символов и знаков, сакрально географических, геополитических и исторических факторов, которые непомильно указывают на духовное первенство Киева. То есть дают нам моральное право хозяйничать у себя дома. Киевское государство, Апос-тол Андрей Первозванный, княгиня Ольга, Владимир, Киево-Печерская лавра, библиотека Ярослава, Святая София, Почаив, могилы Приднестровья, Приазовья и Причерноморья с Каменной могилой под Мариуполем. Севастополь, как столица Босфорского царства и главный символ родины Энея на нашей земле, эсхатологический миф, созданный идеологами Киево-Мефодиевского братства, троянский империализм П.Кулиша, твор-чество «неоклассиков» 1920 годов (М.Зеров, Ю.Клен, М.Драй-Хмара).

Империя отличается от той же «нации-государства» не столько внешними институционными признаками, сколько отличиями в правовом статусе составных частей или там религиозной и языковой разнообразностью населения и тому подобное, как и психологическими установками, волевым устремлениями ее граждан, осознанием своего назначения в политической и мистической истории человечества. Иначе говоря, нужен абсолютно новый тип троянца. Духовного максималиста, сознательного своей глобальной ответственностью, способного преодолеть грань между мифом и историей, народним и интелигентным, первозданной архаикой и цивилизацией. Что же касается «малороссей-ства» и «нации-государства», то они есть, в сущности, проявлением нашей политической и духовной низосты. Готовые с легким сердцем пристать то ли на роль форпоста перед миром западной цивилизации (Украина как провинция), или же как форпоста западной цивилизации перед восточными азиатскими «варварами» (Украина как колония), мы таким образом предварительно обрекаемся на второстепенные роли в дежурном мульт-фильме. Почему такие безнадежно плоские и карикатурные все те типажи из нынешнего политического паноптикума? Да потому, что они совсем начисто лишены метафизического и геополитического измерения, которое может обеспечить лишь миф о Карфаген-на-Борисфене, который питается универсальной эсхатологической имперской идеей. Проект же «нация-держава» лишь усиливает империофобские настроения, которые в значительной мере бытуют из-за некорректного отождествления имперской темы с исторически вполне ощутимым опытом российской империи. Идеал «нации-государства» не нуждается в сверхусилиях. Идеологическая безпомощность, примитивная и «прагматичная» национальная идея, которая заключается в обеспечении душевного комфорта и благосостояния маленького украинца, то есть превращение Украины во что-то на пошиб «второй Польши» или «второй Швейцарии», — это прямой путь в небытие.

Но наиболее интересно, что в условиях начала троянского империализма, России рано или поздно придется приобщиться к перестройке Карфагена! Сегодня резервы геополитического москвацентризма исчерпаны. Москва стала безнадежной заложницей «империалистических» ассоциаций. От клейма Дидониного проклятия ей уже не избавится. Для стабилизации и консолидации православного цивилизационного пространства нужен поиск новых духовных мотиваций, новых геополитических и геокультурних конфигураций на карте Европы. Наша имперская самоидентичность предусматривает отношение к российской культуре и языку, как к своей. То есть они — это та же Троя, только еще несчастнее нас! Потому что им нужно больше искупать грехов. Хотя, это еще вопрос. Потому что и грехи у нас, в сущности, одинаковые, ведь и российская империя, и СССР были общими геополитическими проектами. Троянский универсализм предусматривает ответственное принятие общей истории как своей. Так же, кстати, как и переоценку византийских влияний. Или того мертворожденного феномена, что в настоящее время называют литературным языком. Бедный Панько Кулиш когда-то бился, как рыба об лед, чтобы привить терпимость к церковно-славянской и старотроянской книжной лексики. Но где там, «националисты-державники» его и слушать не хотели! Он считал, что Давняя Русь есть прародиной исключительно Киева, тогда как Московия — лишь одно из более поздних ответвлений старорусского (троянского) ствола.

Современной ему подневольной Троянии он противопоставлял не казацкое прошлое, а Киевскую Русь, «культурный путь» Владимира и Ярослава Мудрого. «Возвращаемся к князьям-варягам под нераздельный русский стяг» — для троянского империалиста нет лозунга более актуального, чем этот призыв из поэмы «Грицко Сковорода». Воссоединение — главная идея Кулиша. Как никто, много сделав для того, чтобы дать украинцам «зеркало мировое» европейские культуры, то есть задействовать их к тому европейскому цивилизационном пространству, неотъемлемой частью которого Киев всегда был и будет, он в плане геополитическом полагает все свои надежды на «единение Руси», поскольку «ждать должна Русь чего-то от себя, от решения казацкого меча, от права всенародного». Выступая за единение двух братских народов, Кулиш в то же время не верил, что оно возможно под скипетром самодержца. Поскольку «уповать на деспота бессмысленно», он полагался прежде всего «на свободу ума». Обращаясь к музе, умолял ее: «И чистый русский дух по темным русским землям, дух братства искреннего, языков светло, пронеси». Антицарская историософская идея Кулиша сегодня работает на то, чтобы избавиться от распространенного отношения к нишей истории московского, петербуржского и советского периодов как к чужой. Она разрушает многочисленные мифы и суеверия, позволяя увидеть современное не в обезображенной ими перспективе прошлого, посмотреть на конкретную ситуацию с позиции целого и изнутри целого.

Например, сакраментальный вопрос, кому принадлежит творчество Николая Гоголя, что его невозможно решить с точки зрения национализма, малоросейства или российской империи, в парадигме троянского империализма решается на удивление легко и органически, как, в конечном итоге, и много других, казалось бы, нерешенных гордиевых узлов нашего общего бытия на исторической территории Араттийской прадержавы, которая, несколько тысячелетий выдерживая нашествия разнообразных кочевников, в виде троянско-пеласгичной империи заложила в свое время основы современной Средиземноморской цивилизации.