Спроба прориву у розвитку національної ідеології

Двухтомник Ю.Мирошниченко и С.Удовика «Русь-Украина: становление государственности», стал прорывом развитии национальной идеологии.

В библиотеке украинца непременно должен стать фундаментальный двухтомник одного из наиболее перспективных отечественных политиков, Представителя Президента Украины в Верховной Раде Юрия Мирошниченко и его талантливого соавтора аналитика Сергея Удовика «Русь-Україна: становлення державності», вышедший недавно в киевском издательстве «Ваклер». 

Наш читатель будет, вне сомнения, поражен глубиной, системностью и удивительной добросовестностью этого исследования, написанного с привлечением колоссального объема исторических фактов и документов, охватывающих период с древнейших времен до провозглашения независимости Украины, на стыке практически всех гуманитарных наук: социологии, психологии, экономики, права, философии, семиотики, географии, геополитики и, конечно, политологии.  В независимой Украине это, пожалуй, — первое фундаментальное исследование, не только дающее глубокий, основанный на исторических документах анализ, но и нацеленное на решение стратегической задачи возрождения страны.

Очень точно новаторское для украинского политикума мышление авторов двухтомника определил С.Удовик, характеризуя политические принципы Ю.Мирошниченко: «На відміну від стратегії індустріальної епохи — «переможець один і йому дістається все», Юрій керується стратегією інформаційної епохи — «виграти можуть усі», що дозволяє йому вирішувати багато протиріч…»  Как отметил сам Ю.Мирошниченко на киевской презентации двухтомника, целью авторов было «исследовать влияние истории украинского государственного строительства на современные перспективы и направления развития Украины», причем отличительной особенностью исследования является именно «проекция вопросов, относящихся к прошлому, на наше будущее» . 

Очевидно, необходимость коренного переформатирования национальной идеологии осознавалась авторами давно, иначе вряд ли бы они взялись за написание столь фундаментального и концептуально цельного исследования. Как писал Сергей Удовик еще в 1999 году: «Уся ідеологія діяльності нашої держави тільки викликає нудьгу, як старе, пропахле нафталіном, але добротно зшите пальто, яке ще носити й носити. Але це пальто не для ХХI століття, а для музейної резервації, де нам пропонують жити на подив цивілізованому світу».

Сегодня призванные к власти после краха «помаранчевых» иллюзий «конкретные пацаны», в большинстве своем выходцы из урбанизированных русскоязычных регионов Юго-Востока,  оказались перед дилеммой: либо рустикально-депрессивный пантеон «национальных героев», нелепо выглядящий в эпоху глобализации, либо возвращение в лоно «старшего брата».  Потому что они, в силу своей, мягко говоря, историко-культурной ограниченности, чистосердечно заучили от отечественных гуманитариев, которые сплошь да рядом из Правобережной («рустикальной«) Украины, что русский язык и русская культура — «приносные». Вот на этой «импортной» концепции происхождения русской культуры в Украине двухтомник Ю.Р.Мирошниченко и С.Л.Удовика не оставляет камня на камне.   

Авторы выступают с позиции европейской городской (буржуазной) цивилизации и становления буржуазного (городского) гражданского общества и правового государства, основанного на частной собственности и приоритете Личности. В этом контексте они подвергают острому критическому анализу как русофобские схемы истории Восточной Европы и Украины (польскую, австрийскую, немецкую), так и российские имперские схемы (автора «истории Руссов, или Малой России», В.О.Ключевского)  и советскую классовую схему, включая ее сталинскую модификацию. Особо остро критикуются исторические концепции В.О.Ключевского и М.С.Грушевского  как умаляющие значение соответственно Литовской и Московской Руси.

Не случайно авторы двухтомника, очевидно, полемизируя с М.Грушевским и его «Историей Украины-Руси», в названии страны Русь-Украина на первое место ставят «Русь», что этимологически и семантически совершенно оправданно и означает, по сути, Украинскую Русь .

Назовем ключевые тезисы отстаиваемой Ю.Мирошниченко и С.Удовиком концепции этногенеза Украинского народа и становления его государственности.

1. Как справедливо указывают авторы, подлинным историческим ядром Руси выступает Киевская, в основном, полянская земля (теперь это Киевская, большая часть Черниговской обл., часть Житомирской, Черкасской и Полтавской областей) (с. 118). Именно эти земли под названием Руси, Русской земли даже в XI-XII вв. еще противопоставляются не только Новгородской, Полоцкой, Суздальской и другим северным землям, но и западному региону — Волыни и Галицкой земле.

2. Киев на протяжении всей истории государственности восточных славян рассматривался как метрополия (мать городов) Руси, исконная столица земли Русской. 

3. В международных отношениях Русью, а позже и Внешней, Великой Русью назывались все земли Киевской Руси, то есть восточнославянский Pax — все русские княжества и подконтрольные им земли.

4. Термин «Малая Русь» пришел из Константинополя в начале XIV ст. для обозначения Галицкой митрополии в отличие от обозначения Владимирской митрополии (в цветущий Владимир на Клязьме митрополит Максим в 1300 г. перенес кафедру из опустошенного монголо-татарами Киева) — «Великая Русь», поскольку в то время обе указанные митрополии претендовали на Киевскую землю.

5. Последний галицко-волынский князь Болеслав Юрий II титуловался королем Малой Руси, что делает исторически абсолютно не обоснованными обвинения Москвы в «унижении» этим названием украинцев . С конца XVI ст., особенно после Брестской унии (1596 г.), термин «Малая Русь» используется в церковной литературе для обозначения православного пространства польско-литовского государства во главе с Киевом.

6. Термин «Украина» с середины XVII в. внедрили в нашу историю поляки, и он происходит от польского слова Ukraina — Украйна/Україна, на что обращал внимание еще Пантелеймон Кулиш (§18.7, 18.3).  

7. Ни Богдан Хмельницкий, ни Иван Мазепа, ни Филипп Орлик, ни Григорий Сковорода, ни Николай Гоголь, ни Тарас Шевченко никогда ни себя, ни своих земляков не называли «украинцами», связывая свою идентичность в широком смысле с Русью, в узком — с поднепровской Украйной-Малороссией (Малой Русью). Таким образом, принадлежность к руському корню была для них определяющей.

8. Малая Россия (наряду с Великой) и ее представители (Разумовские, Безбородько, Кочубеи, Трощинские, Перовские, Паскевич и др.) сыграли важнейшую роль в становлении и расцвете Российской империи.

9. Носителем национальной украинской идеи выступала интеллигенция, происходившая из зажиточной сельской среды. Она была слабо укоренена в древнюю историю Руси и в городские (буржуазные) слои Руси-Украины, которые воспринимала антагонистично. Украинская интеллигенция увлеклась популистской польско-австрийской концепцией истории, рассчитанной на холопскую массу.  В то же время важнейшую роль в формировании малороссийской (казачьей) национальной идеологии (альтернативной украинско-крестьянской и непосредственно связанной с культурной жизнью городов) сыграли Киевский и Харьковский университеты.  

10. «Реальное формирование украинской нации в современном понимании началось в первой половине ХIХ ст., и никак не раньше, как бы это кому не хотелось представить» (Раздел 18, с. 44).

11. Политическое становление и развитие политической идеологии Украины как анти-России проводилось в контексте геополитического и религиозно-идеологического противостояния между Польшей, Австрией (Австро-Венгрией), Германией и Россией с целью расчленения последней.

12. «Справедливо критикуя российскую генеалогическую концепцию истории В.Ключевского, который практически проигнорировал историю Малой России и Великого Княжества Литовского, М.Грушевский сам очень сильно преувеличивал и упрощал историческое развитие Руси-Украины» (с. 92), в частности он фактически проигнорировал стержневую для Древней Руси ось Киев — Новгород (а ведь именно через Новгород Русь имела теснейшие связи с Западной Европой), превратил историю Руси-Украины в антимодернизационную историю провинциального крестьянства, представляющую беспрерывный мартиролог мучеников и страданий. При этом первым на нестыковки в его исторической схеме обратил внимание патриот Руси-Украины И.Фра­нко.

В то же время Михаил Грушевский был убежденным сторонником федерализма и федеративного устройства Российской империи, о чем свидетельствуют его три первых универсала, а IV универсал он был вынужден проводить под давлением Германии и в условиях большевистской опасности. В пользу этого свидетельствует и его добровольное возвращение в СССР.

13. Модернизационный проект Александра II, предусматривавший переход крестьянской сословной империи на буржуазные индустриальные пути развития только набирал силу, когда вспыхнула Первая мировая война, положившая конец Российской, Германской и Австро-Венгерской империям.

14. В результате участия крестьянской массы в Первой мировой войне более 4,5 млн. крестьян Украины (в основном неграмотных и бедных) получили оружие и опыт его применения. Эта вооруженная люмпенизированая орда стала основной опорой большевиков и составила костяк Красной Армии. Оппозиционная сторона — буржуазия, дворянство, казаки и зажиточные крестьяне (армия батьки Махно) — в течение трех лет оказывала сопротивление, но потерпела поражение вследствие численного превосходства социальных низов (беднейших крестьян и пролетариев).

15. Большевики воспользовались разработанным австро-польським названием «Украина» и рустикальной идеологией украинства, чтобы избавиться от российского шовинизма и распространить власть Советов на всю Европу и Азию (с. 724). В результате, как указывают авторы двухтомника, мы стали заложниками антимодернизационного рустикального мифа, отражающего представления малограмотных крестьянских низов Руси-Украины доиндустриальной эпохи.

16. Реальный процесс формирования полноценного государства под названием «Украина» как политической нации начался только после 1991 г. Фактически государство «Украина» состоит из многих «Украин» (Подкарпатская Русь, Галиция, Буковина, Волынь, Подолье, Слобожанщина, Донбасс, Новороссия, Крым и др.), каждая из которых имеет свой исторический опыт, свою систему ценностей и свои обычаи. Этот процесс может привести к объединению «Украин», созданию эффективной и сильной державы, если будет создана метамодель, приемлемая для всех «Украин» (выделено мною — И.П.) (раздел 18, с. 44).  

Между тем в ходе двух национальных катастроф — «социалистической» революции и «Великой криминальной» постперестроечной революции —  люмпенизированные социальные низы дважды приходили в высшие эшелоны власти и «элиты».

Сегодня в Украине практически всё, что делается на мировом или, по крайней мере, на европейском уровне — это то, что осталось от «советско-имперского» наследия. Практически всё, что возникло в Украине после независимости, пока носит ярко выраженный лимитрофный, проходной, буферный характер и лишено всяких признаков мирового или европейского гения.        

Если по общепризнанным в мире критериям оценить место Украины в мировом научном пространстве, результаты выглядят ошеломляюще неутешительными: согласно базе данных SCOPUS, отражающей вклад Украины во все отрасли науки и техники за последние 12 лет, по показателю условного вклада в науку на душу населения Украина уступает США в 46,1 раза, Германии — в 33,8 раза, Франции — в 29,5 раза, Польше — в 6 раз, России — в 2,5 раза . Особенно поражает глубоко кризисное и автаркичное состояние отечественных общественных и гуманитарных наук, ведь именно они должны обеспечить идейный, культурно-духовный фундамент для интеграции України в «европейское сообщество ценностей».  

Сегодня приходится констатировать, что за двадцатилетие независимости Украина не справилась со стратегической задачей европейской, региональной и субрегиональной интеграции: успехи на этих направлениях имели в основном институционно-процедурный характер (членство в Совете Европы, Центральноевропейской инициативе, Организации Черноморского экономического сотрудничества, рамочное соглашение о партнерстве и сотрудничестве с ЕС и т.п.) и практически не отразились на конкурентных позициях национальной экономики.

После Оранжевой революции у Украины был шанс выступить полнокровной европейской альтернативой России, как Московской постордынско-евразийской Руси, то есть, опершись на наследие Галицко-Волынской и Литовской Руси, стать европейской Русью. Однако этот исторический шанс был упущен. В гуманитарной сфере главное заблуждение «оранжевых» (у большинства — бессознательное, у немногих — сознательное) состояло как раз в отрицании руського корня и руського культурного наследия Украины.  

Особенно «умиляют» горе-патриоты, призывавшие и призывающие к «деруссификации» Киева и всей Руси-Украины, ликующие от того, что количество русcких школ «Матери городов русских» сегодня составляет менее 1% от общего числа школ столицы и невежественно игнорирующие те непреложные исторические факты, что русский язык всегда без каких-либо перерывов использовался на исторических землях Украины, которая за свою историю несколько раз меняла названия: Киевская Русь — Великое Княжество Русское — Малая Русь (Малороссия) — Украина. Кроме того, в исторической науке она именовалась ещё и Юго-Западной Русью. На этом основании несложно осознать, что она была руським государством, каким её воспринимали Польша и Литва, а Украиной — даже в неофициальном наименовании — она стала позже .

Все без исключения языковеды в качестве первого периода формирования и развития русского языка называют Киевский период. Основной свод законов Киевской Руси назывался «Русская правда». Такое же название аналогичный документ носил и в период польско-литовского периода нашей истории. Языком официальных документов Великого княжества Литовского, куда вошли Киев с многими землями Древней Руси, был западнорусский письменный язык, называемый также русинским, руським, канцелярским языком Великого княжества Литовского. В связи с начавшимся проникновением польского языка в Статуты Великого княжества Литовского 1566 и 1588 годов были включены специальные статьи, гарантировавшие западнорусскому языку официальный статус , который сохранялся до конца  XVII ст. Вплоть до конца XVIII вв. руський (руский, западнорусский) язык был письменным языком (грамоты, литературы, переписки, официальных документов) на территории Малой, Червонной и Белой Руси,  в частности крупнейших духовно-культурных центров Руси — Киево-Печерской Лавры и Киево-Могилянской академии.

Если говорить о русификации, то она не только в  домонгольские времена, но и на рубеже ХVII-XVIII веков осуществлялась со стороны первопрестольного Киева и распространялась на северо-восточные территории, где в те времена вокруг Москвы плотно расселялись финно-угорские и тюркские народности.

Малороссийские просветители Мелетий Смотрицкий (автор первой подробной грамматики церковнославянского — основы современного русского литературного языка), Епифаний Славинецкий, Дмитрий Ростовский (в миру Даниил Саввич Туптало), Стефан Яворский (местоблюститель Патриаршего престола), Феофан Прокопович (первый вице-президент Священного Синода и по смерти Стефана Яворского — его фактический руководитель), Василий Капнист, Григорий Сковорода являются одними из центральных фигур общерусской культуры XVII-XVIII столетий.

Все гетманы Войска Запорожского и при Речи Посполитой, и после Переяславской Рады называли себя руськими гетманами. Официальный титул «Гетман Украины» носил только гетман Павло Скоропадский в 1918 году, когда, как известно, территория современной Украины была окукупирована немецкими и австро-венгерскими войсками.

Не случайно, что «в під­австрійській Західній Україні ініціаторами переходу з назви «русини» на назву «українці» були народовці», или хлопоманы — представители народническо-культурного течения, бывшие адептами любви к «простому украинскому народу». Не отсюда ли и столь вольное обращение с историческими документами и самим родовым именем народа? В этом, на наш взгляд, — важная социальная причина поддержки большевиками повсеместного отказа от исторического этноопределяющего термина «руський» («русин«). 

Характерно, что решающим фактором в отказе от руського имени стала Первая  мировая война, радикализировавшая идеологическое противостояние «украинофилов» и «русофилов». В результате, во-первых, в августе 1914 г. не менее 20 тысяч «русофилов» Галиции были заключены австрийскими властями в концентрационные лагеря Талергоф и Терезин, некоторые были казнены, во-вторых, во время оккупации Галиции российской армией с сентября 1914 г. по июль 1915 г. царское правительство в лице военного генерал-губернатора графа Г.Бобринского проводило политику форсированной ассиммиляции галицких русинов в «единой, великой, нераздельной России», в-третьих, после возвращения в Галицию австро-венгерских войск и масссового исхода галичан-«русофилов» с отступающей российской армией в июле 1915 г. австрийское правительство при поддержке парламентариев-«украинофилов» императивным порядком заменило в своих нормативных актах название «русины» («рутены«) на «украинцы» .     

Следует отметить, что несмотря на тяжелые потери, понесенные галицко-русским движением во время Первой мировой войны, в 30-х годах еще более миллиона галичан считали себя русинами, руськими, частью Руси в старом, традиционном значении этого понятия. И если бы власть, пришедшая в Галичину в 1939 году, была русской властью, она, по логике вещей, должна была бы всемерно поддержать галицко-русские организации, содействовать распространению русской идентичности в Галиции. Однако эти организации были закрыты, а советские чиновники всех галицких русинов «без лишних слов» записали украинцами. 

Между тем важность возвращения украинцами в перспективе исконного руського имени подчеркивали после провозглашения независимости Украины ряд украинских общественных деятелей и подвижников культуры. Так, на заре украинской независимости известный языковед и многолетний политузник советских лагерей Святослав Караванский, полемизируя с нашумевшей статьей  Александра Соженицына «Как нам обустроить Россию?», писал: «Коли над українцями не висітиме загроза національної смерті в общерусском колгоспі, вони вернуть собі своє безсмертне руське ім’я, яким його записано і в «Слові о полку Ігоревім», і в літописах Нестора» . Однако, к сожалению, определяющих шагов к достижению этой цели до последнего времени сделано не было.

 И вот, благодаря двухтомнику Ю.Мирошниченко и С.Удовика, как Феникс из сказки, Русь-Украина восстает из пепла исторической правды, сжигавшейся 70 советских и 20 «независимых» лет агрессивными в своем невежестве представителями «рустикальной» цивилизации.

Конечно, в контексте политической ситуации рубежа ХIХ-XX вв., когда  российский император в общероссийской переписи 1897 г., следуя традиции, укоренившейся с XVII в., именовал себя «Хозяином земли русской», тем самым отождествляя Русь с Российской империей, а в Киеве в 1906 г. черносотенно-монархический «Союз русского народа» проводил «Всероссийский съезд русских людей», когда сама постановка вопроса об автономии Малой или Белой Руси рассматривалась царскими властями едва ли не как государственное преступление, стремление лидеров украинского движения к смысловому размежеванию с Империей вплоть до отказа от родового руського имени выглядит если не оправданным и естественным, то, по крайней мере,  вполне понятным.  Между тем сегодня, в условиях, когда постсоветская Россия стремительно утрачивает русскую идентичность (и в идеологическом, и в демографическом смысле), когда в Москве, по оценкам Института этнологии и антропологии РАН , русских остается менее трети (что значительно меньше числа мусульман), когда руководитель близкого к Кремлю Фонда «Русский мир» Вячеслав Никонов утверждает, что «слово «русский» вне России работает гораздо лучше, чем внутри страны», обращение Украины к своей  руськой идентичности не только не несет какой-либо угрозы размывания в имперско-евразийском море, но наоборот, способно вызвать прилив симпатий к суверенному европейскому выбору Руси-Украины (подобно альтернативному примеру «европейских русских» стран Балтии) у миллионов русских в самой Российской Федерации, стремящихся к национально-демократической европейской альтернативе нарастающему политическому деспотизму и  космополитическому сознанию правящей российской элиты.                   

Одним из важных посылов книги является то, что культурное, языковое, религиозное многообразие — огромный плюс Украины в эпоху информационной революции, когда часто невозможно утаить от открытого общества даже «иголку в стоге сена», не говоря уже о правде происхождения языка, народа и государства.

В Распоряжении Президента Украины от 12.02.2000 г. №  83/2000-рп «О первоочередных мерах по возрождению церкви Богородицы (Десятинной) в г. Киеве» Десятинная церковь характеризуется как «выдающийся духовный центр Руси-Украины» . Значит, этим законодательным актом де-юре было подтверджено право Украины на руськое духовно-культурное наследие. 

О руських корнях Западной Украины говорит нам не только огромный массив подлинных исторических документов, но и современных топонимов: города Рава Русская, Русская Поляна во Львовской области, улица Руська в Тернополе и многие другие. В приложении к недавно заключенному соглашению  между Украиной и Словацкой Республикой о местном приграничном движении от 30 мая 2008 в перечне приграничных населенных пунктов с украинской стороны 5 носят руськие названия, со словацкой — 8 .  

И сегодня среди завсегдатаев «Руського клуба», недавно открытого по ул. Володимирська, 4 (в нескольких шагах от места, где некогда стоял пантеон славянских богов Великого князя Володимира), — бывший лидер «гранитного» Майдана Олесь Доний и лидер группы «ВВ» Олег Скрипка, которых, как известно,  никогда не обвиняли в недостатке украинского патриотизма.

Важно подчеркнуть, что в Австро-Венгрии даже энтузиасты полной замены этнонима «руський» на «украинец» никогда не подразумевали под ней «обратного действия», то есть замены пост-фактум в применении к  прошлому, к уже совершившимся историческим событиям и их участникам. Это было бы смешно и наивно в условиях существовавшей в империи мощнейшей исторической школы мирового уровня. Например, в выпущенном в 1913 г. для западноукраинских учителей специальном номере педагогического журнала «На порозі нового шкільного року. («Руський» чи «український«?)» так толковалась необходимость замены этнонима: «Коли ми бажаємо бути одною нацією з одною мовою, то мусимо уживати й одної тілько національної назви. Щоби се сталося, потреба вже раз увести у школу й уряд один загальнонаціональний термін: «Україна», «українець», «український», а давній полишити тим чим він був і є, себто історичним терміном (выделено мною — И.П.)». Действительно, ведь никому не приходит в голову называть Юлия Цезаря итальянским императором или галлов — французами.

К сожалению, экспроприация истории большевиками и национал-революционерами привела к тому, что в очевидном противоречии с историческими документами, с исторической правдой сегодня не только в СМИ, но и в научной литературе повсеместно употребляются термины «украинский народ», «гетманы Украины», «Украинский гетманат», «гетман Левобережной и Правобережной Украины», «украинский язык», «воссоединение Украины с Россией» и т.п. там, где абсолютно четко стоят написанные нашими предками слова «руський народ»,  «российский народ», «гетманы Малой России», «Войско Запорожское», «гетман Войска Запорожского обеих сторон Днепра», «руський язык», «соединение Малой и Великой Руси» и т.п.   

Нигде в исторических документах Хмельницкий себя не называет украинцем. Никто ни из Войска Запорожского, никто из участников Переяславской Рады не называл себя украинцем. Все они считали себя руськими или российскими православными людьми. Вспомним, что впервые  название Украина, как эквивалент Диких полей, то есть окраины, пограничных областей Речи Посполитой, появилось на карте, составленной французом Бопланом, состоявшим на польской службе, лишь в 1648 году . 

На Переяславской раде, согласно историческим документам, воссоединялись Русь Малая (с Войском Запорожским) и Русь Великая (Московское государство) . О воссоединении именно Малой и Великой Руси говорили на Переяславской Раде 8 января 1654 г., в частности, гетман Войска Запорожского Богдан Хмельницкий, писарь Иван Выговский, переяславский протопоп Григорий.

И Богдан Хмельницкий, и все другие гетманы Войска Запорожского и Малой России, включая Выговского, Мазепу и Орлика, считали себя руськими гетманами. 

Заметим, что не только гетманы, верные московским царям, но и отступившие от Москвы И.Выговский, И.Мазепа, П.Орлик и др. никогда не называли себя украинцами, но всегда руськими или малороссийскими гетманами. Тот же Пилип Орлик (сам он на гетманских документах подписывался Филиппъ Орликъ) в сохранившихся подлинных документах указывал своей Отчизной Малую Россию .   

Так, название «Украинский гетманат» характерно для реалий не 1654-го, а 1918 года. Ни Богдан Хмельницкий, ни один из гетманов Войска Запорожского его не знали.

Как отмечал выдающийся американский социолог И.Валлерстайн: «(…) Национальные «культуры» — вовсе не последовательная, не определенная и относительно не изменяемая модель поведения, а скорее сконструированные и постоянно перестраиваемые мифологии» . Как считал И.Валлерстайн, не всякое «развитие» благо, а только то, которое как-то поддерживает, возможно, даже насильственно возобновляет определенные местные культурные ценности, которые мы считаем позитивными и чье сохранение является большим плюсом не только для местного населения, но и для мира в целом .  Только такое развитие можно считать не просто видимым (например, механизация производства, развитие информационных технологий, строительство высотных зданий или создание других внешних символов модернизации), а устойчивым.  

В Украине же, несмотря на внешние признаки модернизации, отсутствует такой важнейший признак «устойчивого развития», как поддержание и воспроизводство исконных, вековых культурных ценностей и традиций, определяющих уникальность и самобытность страны и народа, его самостоятельное место, особое «слово» в геокультуре, мегарегиональной и мировой цивилизации.    

Вот уже двадцатилетие для феномена политически и идеологически расколотой Украины характерен «заколдованный круг«: активизация позитивных ценностей в одной из частей расколотого общества приводит в действие силы другой части общества, отрицающей эти ценности. В этом контексте различия между «оранжевыми» и «бело-синими» едва ли преодолимы, поскольку по сути своей это различия не политической, а этнической культуры.

 О типичном или «среднем» украинце нельзя ничего сказать, пока не узнаешь, любит он или не любит Россию. До уяснения этого ключевого вопроса все разговоры о «типичном» или «среднем» украинце бессмысленны. Если перевести этот феномен в научные координаты, то речь идёт о выяснении вопроса, по какую сторону цивилизационной границы находится ментальность данного украинца.

Таким образом, из ядра Руси, ее метрополии, стержня, который был таким в течение 9-13 вв. и, с определенными оговорками, оставался в течение 14-18 вв., Украина на рубеже 20-21 вв. превращается не только, по определению выдающегося отечественного политолога Н. И. Михальченко, в «лимитрофа Европы»  в геополитическом измерении, но и в «лимитрофную Русь» в измерении культурно-цивилизационном, цивилизационной традиции.

Сегодняшняя Украина стесняется и даже боится своей руськости, своих руських корней, которая вот уже двадцатилетие пытается построить национально-государственную идеологию на исторически тончайшем слое «справжнього українства». Главной геополитической миссией лимитрофной Руси остается ослабление России, недопущение консолидации общерусской цивилизации. При этом цивилизационно-культурная роль Украины для европейской и мировой цивилизации остается «за скобками». 

Т.Шевченко, М.Грушевский, В.Винниченко, С.Петлюра по существу сводили все многогранное духовно-культурное наследие Руси-Украины к рустикальной, провинциальной культуре. В имперскую эпоху это было как-то оправданно тем, что в городах всего пространства современной Украины тогда господствовали российская либо польская, австрийская, еврейская культуры. В советскую эпоху такое сведение было оправданно социальной доктриной большевизма, апеллировавшего к крестьянским низам, как естественному союзнику пролетариата в деле борьбы с буржуазной, а по сути попросту с городской культурой. Но сегодня это выглядит абсурдом и утопией. Тем более, что именно Киев и города-миллионники Юго-Востока  выступают сегодня в Украине главным носителем ценностей Модерна и Постмодерна, информационного общества, в то время как Львов — рудиментов этнототалитаризма, причем в его наиболее рустикальных и антиевропейских проявлениях. 

Преодолеть лимитрофность Украины в рамках культуры византийско-имперской традиции, опирающейся на христианство восточного обряда (православие всех существующих конфессий, включая автокефальные, или греко-католицизм) невозможно. В данной системе геокультурных координат Украина останется геокультурной полупериферией России, как несомненно гораздо более мощного и консолидированного центра восточного христианства  и глубокой периферией интегрированной в ЕС Европы.   

Преодолеть лимитрофность Украина способна через прорыв к новой духовно-культурной системе координат, а именно через возрождение традиции не только христианской, но и дохристианской ведической культуры Киевской и Литовской Руси, ее интегрирование с древнейшими слоями Трипольской и Мезинской культур . Только возвратясь к своим исконным русским корням,  «легализовав» общерусское культурное наследие, консолидировав национальное сознание вокруг древнейших духовно-культурных ценностей, составляющих глубинный фундамент, первооснову великих цивилизаций древности (ведической Индии, Персии, Древнего Египта, Эллады, Рима), и мобилизовав пассионарно-инновационный потенциал молодого украинского языка и украинской культуры, Украина может вырваться из «серой зоны» лимитрофности и предстать полноценной цивилизационной альтернативой Российской Федерации, суживающейся на протяжении последнего двадцатилетия до континентального «острова Россия» и опирающейся на потерпевшие социальные фиаско и уже приведшие минимум трижды к катастрофам Смуты (1598-1613 гг., 1917-1920 гг., 1991 г.) «византийское православие» и ордынскую традицию управления с ее дихотомией «правитель — толпа». 

Итак, по существу, мы являемся свидетелями воспроизводства в новых условиях старого исторического спора «за Русское наследство» между Литовской и Московской Русью.

И здесь Западу необходим пересмотр концептуальных подходов относительно проблемы двуязычия и бикультурности Украины: именно законодательное закрепление за русским языком в Украине реально существующего общенационального статуса (официального или государственного) способно оборвать последний канат, заякоривающий Украины в орбите России. Украина предстанет полномасштабной, комплементарной, самодостаточной европейской альтернативой России. Более того, Русь-Украина, как потенциальный член Европейского Союза, именно в качестве реальной европейской альтернативы станет мощным притягательным примером для миллионов русских. 

Нарастание этатистски окрашенного патриотизма в России на фоне прочно вошедших в результате «Оранжевой революции» в сознание украинского истеблишмента и избирателя либеральных практик объективно если не усиливают цивилизационный дрейф двух стран друг от друга, то, по крайней мере, четко размежовывают их национально-государственную идентичность. Россия, по А.Янову  и А.Ахиезеру , является «маятниковой» цивилизацией, исторически раскачивающейся между либеральной Европой и деспотичекой «византийско-ордынской» Евразией.  Украина остается «маятниковым» лимтрофным государством, «приграничным швом-проливом» между цивилизационными платформами Евросоюза и России. 

И в этом контексте хотел бы обратить внимание на одно фундаментальное мировоззренческое, «архетипическое» различие российской и украинской политической психологии. 

По мнению британского историка Дж. М. Робертса, современная Европа является сегодня «постхристианской и неоязыческой» . Дело, конечно, не в формальном количестве христианских приходов или прихожан, а в самой структуре, парадигме современного западного мира и мышления, сделавших плюрализм первоосновой любых общественных институтов и концепций. При этом плюрализм, очевидно, легче совместить с пантеоном античных богов или пантеизмом, нежели с монотеистическими религиями с их «абсолютоцентризмом».  Та же Европейская конвенция по правам человека не имеет непосредственного отношения к христианству. В то же время она весьма связана с учением Аристотеля и римским правом.

И в этом социокультурном контексте Украина демонстрирует несравненно большую близость к современной Европе, чем Россия, где, наоборот, нарастают тенденции к огосударствлению таких строго иерархических и коллективистских религий, как православие и ислам.

В современной Украине численность верующих нетрадиционных церквей и конфессий,  а также внеконфессиональных и неопределившихся верующих составляет 15,3-16,0 млн. чел., что значительно превосходит численность верующих не только УПЦ МП (3,8-4,5 млн. чел.) и всех православных конфессий (11,26 млн.), но примерно равно численности верующих всех христианских церквей (около 16,0 млн. чел.) и верующих всех традиционных церквей (около 17,27 млн.). К этому надо добавить еще 8,0-8,7 млн. тех взрослых украинцев, которые не считают себя верующими или не определились в этом. При этом численность верующих УПЦ МП (включая тех, кто просто декларирует свою веру) составляет 10-12 % от взрослого населения, а численность верующих, не относящих себя к авраамическим религиям (христианство, ислам, иудаизм), религиозно не опредилившихся и атеистов — более 66%, т.е. две трети взрослого населения Украины .

Вот почему не вероисповедание (религия), а именно язык (или близкие языки одного корня), культура, общее историческое прошлое и общий европейский выбор способны объединить народ Украины в единую политическую нацию. Такое объединение возможно только вокруг стержня Руси, причем Руси не евразийской, а европейской, опирающейся на традиционные духовно-культурные ориентиры Европы . Именно такой стержень позволит объединить галицких приверженцев «Истории Украины-Руси» М.С.Грушевского, паству «Патриарха Киевского и всея Руси-Украины» (а это в основном — Центральная Украина, или Надднепрянщина), русских патриотов Юго-Востока Украины, русинов Закарпатья и Буковины. 

Как указывает видный отчественный политолог профессор Киево-Могилянской академии, член Общественного гуманитарного совета при Президенте Украины В.М.Якушик: «От уже привычной конфронтационной политики, поощряющей соперничество и даже разжигающей антагонизмы, ограничительной в отношении тех или иных культурно-языковых общностей (общин) — субъектов культурно-политического и цивилизационного процесса, Украине предстоит не просто перейти к политике успешного сосуществования и «соседства» общин, а выйти на совершенно новый, качественно иной эволюционный уровень — уровень истинного взаимного уважения, сотрудничества, партнёрства, заботливого и координируемого развития и баланса во взаимоотношениях культурно-языковых общин» . К сожалению, уровень исторического образования, а зачастую и добросовестности нашего экспертного сообщества, которое во многом определяет и ретранслирует в массы политические парадигмы,  оставляет желать лучшего.

При этом важно понять, что традиция Руси и русской культуры в Украине — самодостаточная, не имеющая непосредственного отношения к нынешней России.

Украина имеет многообещающий потенциал для формирования собственной цивилизационно-культурной модели развития, опирающейся как на традиции восточнохристианского, общерусского (загальноруського) и центральноевропейского культурного наследия, так и на глубинное наследие праматеринской языческой культуры украинских земель, уходящей корнями в VI-V тысячелетия до н.э.  и заложившей архетип украинского мифа, орнамента и народного быта, одним из ярчайших проявлений которой является трипольская культура .

Об интеграции Украины, как европейской Руси, с Россией гипотетически можно будет говорить лишь в случае русской (а значит, европейской, а не евразийской!) геокультурной  идентификации самой России, что в условиях сохранения её государственной целостности в обозримой исторической перспективе не представляется возможным .

 Постперестроечная Россия превратилась в своеобразное государство-корпорацию, сжавшееся до геополитического «острова» , не играющего определяющей роли в ключевых межцивилизационных конфликтах начала ХХІ века. В нынешней России грань между имперским универсализмом, как ощущением ответственной миссии перед миром и Вечностью, и безбожным шовинизмом либо нефтегазовым этнонационализмом нередко стирается.  Русских Российской Федерации ожидает долгий, болезненный и с неопределенным исходом процесс создания своего национального государства, а в Украине оно уже есть, и это, по существу, руськое государство. 

В этом контексте необходим пересмотр концептуальных подходов относительно проблемы двуязычия и бикультурности Украины: именно законодательное закрепление за русским языком в Украине реально существующего общенационального статуса (официального или государственного) способно оборвать последний канат, заякоривающий Украину в цивилизационно-культурной орбите Российской Федерации. Украина в этом случае может предстать полномасштабной, комплементарной, самодостаточной европейской альтернативой Московскому государству, как это уже было во времена Литовской Руси.

Конечно, не все в двухтомнике имеет одинаковую научную и просветительскую ценность (да это и не удивительно, учитывая громадный объем и охват исторического материала). Можно, к примеру, оспаривать безупречность гипотезы о происхождении племени руссов от Боспорского царства и алано-булгарской культуры. По моему мнению, немало страниц, посвященных послесталинской эпохе, грешат публицистичностью в ущерб научному анализу, не всегда оправданной упрощенностью и схематизмом. К примеру, явная антипатия авторов к «пастушьему» детству многих советских партруководителей, оставивших заметный след в истории Украины, особенно Н.Хрущева, ведет, на наш взгляд к недостаточно обоснованному преувеличению влияния «рустикального» элемента и мышления на развитие нашей страны в советскую эпоху. Да и сын Никиты Сергеевича Сергей, ставший выдающимся инженером-конструктором советских ракетно-космических систем, а затем университетским профессором в США, то есть урбанистом-интеллектуалом «до мозга костей»,   является как бы живым опровержением вышеуказанной точки зрения. 

Но гораздо важнее иное.

По сути, двухтомник Ю.Мирошниченко и С.Удовика по своему масштабу и значению для осмысления генезиса и развития украинской государственности и национальной идентичности является, пожалуй, самым весомым исследованием после выхода указаннных выше сочинений М.Грушевского, но безусловно, весьма выгодно отличается перед последними по своей объективности и научной добросовестности. Я бы даже назвал этот двухтомник, по аналогии со знаменитым «Анти-Дюрингом», «Анти-Грушевским».

Хочется верить, что Юрий Мирошниченко, как молодой и талантливый политик, успеет воплотить в жизнь выдвинутые в двухтомнике фундаментальные ценности и идеи, единственно способные возродить уникальный цивилизационный феномен Руси-Украины для Европы и мира.

И.С.Пиляев,
докт. полит. наук, профессор  МАУП